Неточные совпадения
Милон. Вы, господин Скотинин, сами
признаете себя неученым человеком; однако, я думаю, в этом случае и ваш лоб был бы не крепче
ученого.
Высылалась за границу целая группа писателей,
ученых, общественных деятелей, которых
признали безнадежными в смысле обращения в коммунистическую веру.
Это начинают все более и более
признавать философски мыслящие
ученые.
Потом, не соглашаясь, впрочем, с иными
учеными в иных клеветах, взводимых на турецкого пророка Мухаммеда, и
признавая его в своем роде великим политиком, господин Голядкин перешел к весьма интересному описанию алжирской цирюльни, о которой читал в какой-то книжке в смеси.
Ученые принесли свою пользу науке, которую не
признать было бы неблагодарно; но совсем не потому, что они стремились составить касту: напротив, одни индивидуальные труды были истинно полезны.
Если иностранные Писатели доныне говорят, что в России нет Среднего состояния, то пожалеем об их дерзком невежестве, но скажем, что Екатерина даровала сему важному состоянию истинную политическую жизнь и цену: что все прежние его установления были недостаточны, нетверды и не образовали полной системы; что Она первая обратила его в государственное достоинство, которое основано на трудолюбии и добрых нравах и которое может быть утрачено пороками [См.: «Городовое Положение».]; что Она первая поставила на его главную степень цвет ума и талантов — мужей, просвещенных науками, украшенных изящными дарованиями [
Ученые и художники по сему закону имеют право на достоинство Именитых Граждан.]; и чрез то утвердила законом, что государство, уважая общественную пользу трудолюбием снисканных богатств, равномерно уважает и личные таланты, и
признает их нужными для своего благоденствия.
С другой же стороны, всякий
признает, что каждое болезненное ощущение в теле расстраивает, хоть на минуту, нашу духовную деятельность и что, след., если бы великие
учёные были: совершенно здоровы, то сделали бы ещё больше, чем сколько сделали они при своих немощах.
Ученого призвания он в себе не
признавал, а учительствовать — классиком или преподавателем математики — одинаково не манило его. Не хотел он превращаться в одного из тех"искариотов", какими угостила и его гимназия.
Отсюда произошло то удивительное явление, что в наш век мы видим людей умных и
ученых, пренаивно уверенных, что они свободны от всякой религии только потому, что не
признают тех метафизических объяснений начала всего, которые когда-то и для кого-то объясняли жизнь.
Мало того: как всегда бывает, наука
признала именно это случайное, уродливое положение нашего общества за закон всего человечества.
Ученые Тиле, Спенсер и друг. пресерьезно трактуют о религии, разумея под нею метафизические учения о начале всего и не подозревая, что говорят не о всей религии, а только о части ее.
Справляюсь с толкователями, — и все (Иоанн Златоуст, стр. 365) и другие, даже ученые-богословы-критики, как Reuss,
признают, что слова эти означают то, что Христос разрешает развод в случаях прелюбодеяния жены и что в XIX главе, в речи Христа, запрещающей развод, слова: если не за прелюбодеяние, означают то же.
То же самое случилось и с нерабочими,
учеными людьми христианского мира. Люди эти еще яснее, чем простые люди, увидали всю несостоятельность и внутренние противоречия церковного учения и естественно откинули это учение, но вместе с тем не могли
признать и истинное учение Христа, так как это учение было противно всему существующему строю и, главное, их исключительно выгодному положению в нем.
Это доказывают не только богословы, но и вольнодумные
ученые историки религий — Тиле, Макс Мюллер и др.; классифицируя религии, они
признают, что те из них, которые разделяют это суеверие, выше тех, которые его не разделяют.